Шариковая ручка, 17 января 1985
|
Картина не была объемной. В первую секунду Ротанову показалось,
что она не была даже цветной, и только потом он различил очень блеклые,
едва уловимые цветовые оттенки. Зато здесь, в точке фокуса, картина наконец
стала резкой. Отчетливо проступили все линии, штрихи, детали... Впечатление
разбивалось, дробилось на отдельные, не связанные сюжетно части. Вначале
он увидел кусок планетного пейзажа, в центре картины, то, несомненно, была
Реана. Реана в глубокой древности, когда здесь еще не было пустынь. Все
пространств заполняли огромные, гордые, словно летящие навстречу небу шары
трескучек... Планета трескучек? Кто же тогда создал это полотно, какой
неведомый художник?
...Неожиданно для себя он установил, что светлое округлое
пятно над поверхностью планеты вовсе не солнце, а человеческое лицо. Лицо
женщины с огромными, чуть разнесенными глазами, смотрящими пристально и
тревожно.
...На ее лице ясно видны отчаяние и почти безнадежная
мольба о помощи. Какие-то темные могучие силы сминают, разрушают перед
ней поверхность планеты. В открывшуюся взору Ротанова воронку голубоватой
грязи рушатся скалы и самые стены замка, в ней без следа исчезают белые
шары трескучек и беспомощные лохматые существа, сбившиеся у ног мужчины.
Ротанову казалось, он слышит некую грозную мелодию разрушения. Мелодию,
не затерявшуюся в бездне веков, грозящую неведомой опасностью им самим...
Сегодняшнему дню планеты... |
