Миллионы лет этот мир представлял из себя океан, скрытые воды которого были защищены от космического вакуума ледяным панцирем. В большинстве мест толщина льда измерялась километрами, но на некоторых участках более тонкий лед мог быть взломан трещинами и разорван на части. Тогда происходило короткое сражение между двумя враждебными стихиями, которые напрямую не соприкасались ни на каком другом мире в солнечной системе, война между Морем и Космосом, всегда оканчивавшаяся одинаково безысходно: открытая вода одновременно кипела и замерзала, восстанавливая ледяную броню.

Моря Европы уже давно замерзли бы полностью, если бы не влияние близлежащего Юпитера. Гравитация непрерывно перемешивала ядро небольшого мира; силы, которые сотрясали Ио, также работали и здесь, хотя и с намного меньшей активностью. Повсюду в глубине были свидетельства этого противоборства между планетой и спутником, проявлявшиеся в непрерывном реве и грохоте подводных землетрясений, шипении газов, вырывающихся из глубин, инфразвуковых волнах от лавин, проносящихся по глубоководным равнинам. По сравнению с грохочущим океаном, покрывающим Европу, даже шумные земные моря показались бы безмолвными.

Там и тут, рассеянные по  глубоководным пустыням, встречались оазисы, которые могли бы поразить и восхитить любого земного биолога. Они простирались на несколько километров вокруг спутанной массы труб и дымоходов, образованных вырывающимися из недр минеральными отложениями. Часто они выглядели естественной пародией на готические замки, откуда, пульсируя в замедленном ритме, изливалась черная, обжигающая жидкость, как будто выталкиваемая биением какого-то могучего сердца. И, подобно крови, она была подлинным признаком самой жизни.

Кипящие жидкости прогоняли смертельный холод,  просачивающийся сверху вниз, и формировали островки тепла на морском дне. И что еще более важно, они доставляли из недр Европы все химические элементы, необходимые для поддержания жизни. Такие плодородные оазисы, обеспечивавшие изобилие пищи и энергии, были обнаружены в двадцатом веке исследователями земных океанов. Здесь же они были представлены в гораздо больших масштабах и значительно более разнообразно.

В «тропической» зоне, наиболее близкой к источникам тепла, процветали тонкие, паутинообразные структуры, напоминающие растения. Среди них ползали причудливые слизняки и черви, причем некоторые питались этими растениями, а другие получали пищу непосредственно из наполненной минералами окружающей воды. На больших расстояниях от подводных огней, вокруг которых грелись все эти существа, жили более сильные и выносливые организмы, мало чем отличающиеся от крабов или пауков.

Армии биологов могли бы потратить целую жизнь,  изучая один маленький оазис. В отличие от земных морей палеозойской эры, бездны европеанского океана не имели устойчивой окружающей среды, так что эволюция прогрессировала с удивительной скоростью, производя множество фантастических форм. И все они находились на одной и той же стадии развития; рано или поздно каждый источник жизни слабел и умирал, так как силы, которые поддерживали его, перемещались в другое место. Все дно европеанского океана было усеяно свидетельствами таких трагедий; только скелеты и минеральные отложения остались от мертвых существ в бесчисленных круглых областях, где целые главы эволюции были удалены из книги жизни. Некоторые существа оставили после себя огромные памятники – пустые раковины, похожие на замысловатые духовые инструменты размерами больше человеческого роста. Встречались также раковины моллюсков многочисленных форм – двустворчатые и даже трехстворчатые, и многометровые спиральные окаменелости, в точности похожие на прекрасных аммонитов, которые так загадочно исчезли из земных океанов в конце мелового периода.

Среди самых больших чудес европеанских глубин были реки расплавленной лавы, вытекающей из кратеров подводных вулканов. Давление в этих безднах было настолько большим, что вода, соприкасавшаяся с раскаленной магмой, не могла превратиться в пар, и, таким образом, две жидкости сосуществовали в нелегком перемирии.

Здесь, в другом мире и с чужими актерами, разыгрывался сценарий, похожий на историю Египта незадолго до возникновения человека. Как Нил принес жизнь в узкую полоску пустыни, так и эта река тепла оживила глубины Европы. Вдоль ее берегов в полосе шириной не более нескольких километров возникали, развивались и умирали один вид за другим. И некоторые из них оставляли о себе памятники.

Часто их было нелегко отличить от естественных формирований вокруг источников тепла, и даже когда они явно не относились к продуктам чистой химии, было трудно решить, творения это инстинкта или интеллекта. Земные термиты возводили почти такие же внушительные сооружения, как и любое из найденных в единственном бескрайнем океане, который покрывал этот замороженный мир.

На узкой полосе изобилия в глубоководных пустынях могли возникать и исчезать целые культуры и даже цивилизации, могли маршировать – или плыть – армии под командой европеанских Тамерланов или Наполеонов. Но остальная часть их мира никогда об этом не узнала бы, все оазисы были изолированы друг от друга подобно планетам. Существа, которые грелись в жаре лавовых рек и питались вокруг горячих источников, не могли пересечь враждебную дикую местность между своими одинокими островами. И если у них когда-нибудь появлялись историки и философы, то они пребывали в убеждении, что их культура – единственная во Вселенной.

И все же даже место между оазисами не было совершенно пустым; более выносливые существа бросали вызов суровым условиям жизни. Некоторые представляли из себя европеанские аналоги рыб – обтекаемые торпеды, приводимые в движение вертикальными хвостами и управляемые плавниками, размещенными вдоль тела. Сходство с наиболее преуспевающими обитателями земных океанов было неизбежно; на одни и те же технические проблемы эволюция должна давать одинаковые ответы. Посмотрите на дельфина и акулу – внешне они почти идентичны, хотя и находятся на таких далеких ветвях дерева жизни.

Имелось, однако, явное различие между рыбами европеанских морей и земных океанов; у них не было никаких жабр для извлечения едва заметных следов кислорода из воды, в которой они плавали. Подобно существам, обитающим вокруг земных геотермальных источников, их метаболизм был основан на соединениях серы, в изобилии присутствующих в этой вулканической окружающей среде.

Очень немногие из них имели глаза. За исключением мерцающего свечения излияний лавы и случайных вспышек биолюминесценции от существ, ищущих партнеров, или охотников, выискивающих добычу, этот мир был лишен света.

И он был обречен. Не только из-за того, что источники энергии были нестабильны и постоянно перемещались, но и потому, что приливные силы, которые их порождали, постоянно ослабевали. Даже если бы здесь и возник настоящий разум, он попал бы в ловушку между огнем и льдом.

Если не произойдет чуда, они погибнут, когда их маленький мир окончательно замерзнет.

Люцифер и стал этим чудом.